1. Насильно, принудительно (лат.).
2. Северный ветер в районе Эгейского моря.
3. Архипелаг в южной части Эгейского моря, состоящий из 200 островов.
4. «Талис» — международный оператор скоростных поездов, занимающийся перевозками по линии Париж—Брюссель—Кельн—Амстердам.
5. Гуалтерус, Арсениус (1530—1580) — фламандский мастер.
6. Фризиус, Гемм (1544—?) — голландский астроном, физик, математик и картограф.
7. Хабермель, Эразм (1538—1606) — голландский механик, математик, гравер и золотых дел мастер.
8. Народы, жившие на территории Ближнего Востока, но не относящиеся к семитам.
9. Пеласги — имя, которым древнегреческие авторы именовали народ (или совокупность народов), населявший Грецию до возникновения микенской цивилизации.
10. Гипогеи — подземные или высеченные в скале склепы, места погребения.
11. Источники: Сьюзен Энтон, Нью-Йоркский университет; Элисон Брукс, Университет Джорджа Вашингтона; Питер Форстер, Кембриджский университет; Джеймс Ф. О. Коннелл, Университет штата Юта; Стивен Оппенгеймер, Оксфорд; Спенсер Уэллс, Национальное географическое общество; Офер Бар-Юсеф, Гарвардский университет (Прим. автора).
12. Устойчивый северо-западный ветер на побережье Красного моря и Персидского залива.
13. Джодрелл-Бэнк — радиоастрономическая обсерватория Манчестерского университета, графство Чешир.
14. Площадь озера составляет 31 500 км2.
15. Саргон — царь Аккада и Шумера, правил в I пол. III тысячелетия до н.э.
16. Герой одноименного романа Жюля Верна.
17. Название, придуманное Леви.
18. Абгалы, или Апкалы, — «Великие отцы», мифологические персонажи, основатели цивилизации Междуречья.
19. Общепризнанный мировой лидер по производству чемоданов и предметов багажа.
20. Браге, Тихо (1546—1601) — датский астроном, реформатор практической астрономии.
21. Кеплер, Иоганн (1571—1630) — немецкий астроном, один из основоположников астрономии нового времени.
22. Бюрги, Йост (1552-1632) — швейцарский часовщик и мастер астрономических приборов.
23. Участок спорной территории в Восточной Африке, на который претендуют Эфиопия, Судан и Кения.
24. Пикограмм — 10—12 грамма (одна триллионная часть грамма).
Полине.
Луи.
Сюзанне Ли и Антуану Одуару.
Эмманюэль Ардуэн.
Раймону, Даниель и Лоррен Леви.
Николь Латтес, Леонелло Брандолини, Антуану Каро, Элизабет Вильнев, Анн-Мари Ланфан, Арье Сберро, Сильвии Бардо, Тине Жербер, Лидии Леруа, Жоэлю Ренода и всем сотрудникам издательства «Робер Лаффон».
Полине Норман, Мари-Эве Прово.
Леонару Антони, Ромену Рётчу, Даниеле Мелконян, Кэтрин Ходапп, Мари Гарнеро, Марку Кесслеру, Лауре Мэмлок, Лорен Венделькен, Керри Гленкорс, Мойне Масе.
Брижит и Саре Фориссье.
Камелю и Кармен Варела.
Игорю Богданову.
Айрис родилась девять месяцев спустя. Мы не крестили дочь, но когда ей исполнился год, впервые взяли с собой в долину Омо, где она познакомилась с Гарри и получила от нас в подарок кулон...
Не знаю, какой путь в жизни выберет Айрис, когда вырастет, но, если она захочет узнать, что за странную подвеску носит на шее, я прочту ей строки из древнего текста, который передал мне один старый профессор.
Есть легенда о том, что младенец в утробе матери знает тайну сотворения Вселенной, происхождения мира и конца времен. Когда он появляется на свет, некий посланец, проходя мимо его колыбели, касается пальцем его уст, чтобы никогда он не мог выдать доверенную ему тайну - тайну жизни. Этот палец, приложенный к устам, навсегда лишает младенца памяти и оставляет отметину. Все, кроме меня, имеют посреди верхней губы эту отметину.
В тот день, когда я родился, посланец забыл прийти ко мне, а потому я помню все...
Айвори, с благодарностью
от Кейры, Айрис, Гарри и Эдриена.
Гостиница «Балчуг Кемпински»
Москва пил чай с молодой женщиной, которая явно не была его женой. Народу в холле гостиницы собралось много, официанты бесшумно сновали между креслами, разнося чай и крошечные пирожные туристам и бизнесменам, любившим назначать встречи в этом шикарном месте.
На табурет у стойки сел мужчина и повернулся к Москве. Как только их взгляды встретились, Москва извинился перед спутницей и направился к бару.
— Что вы здесь делаете? — спросил он, устраиваясь на соседнем табурете.
— Сожалею, что побеспокоил вас, но вынужден доложить: сегодня утром у нас ничего не вышло.
— Ваши люди ни на что не годятся! Я обещал Лондону, что дело будет сделано сегодня к вечеру, и надеялся услышать, что парочка летит в Англию.
— Мы не могли действовать: они покинули владения Егорова под охраной, а потом улетели вместе с ним на вертолете.
Москва пребывал в бешенстве от собственного бессилия: он не сумел бы вмешаться, не пролив море крови, ведь нас защищали люди Егорова.
— Куда они летят?
— По полетному плану, о котором сегодня утром сообщил Егоров, вертолет должен был приземлиться в Лесосибирске, но отклонился от маршрута и почти сразу исчез с экранов радаров.
— Хорошо бы он рухнул и разбился!
— Это вполне вероятно, была очень сильная снежная буря.
— Они могли сесть и переждать.
— Буря ушла, но вертушка на экраны не вернулась.
— Это означает, что пилот сумел обмануть радары. Мы их потеряли.
— Не совсем, я учел такую возможность. Два нефтеналивных грузовика с двенадцатью тысячами литров керосина выехали из Пыть-Яха вскоре после полудня и вернулись на базу только спустя четыре часа. Если они слили горючее для вертолета Егорова, это произошло на полпути к Ханты-Мансийску, то есть в двух часах езды от Пыть-Яха.
— Но мы все равно не знаем, куда точно летел этот вертолет.
— Нет, но я сделал дополнительные расчеты. Дальность полета Ми-26 — шестьсот километров, не больше, с учетом встречного ветра. С момента взлета они, вероятно, шли по прямой до места первой посадки. Если и дальше будут следовать тем же курсом, то приземлятся в Республике Коми, где-то в окрестностях Вуктыла, еще до наступления темноты.
— У вас есть хоть малейшая идея насчет того, зачем они туда направляются?
— Пока нет, но причины наверняка серьезные, не зря же они преодолели три тысячи километров, проведя одиннадцать часов в полете. Если вылетим завтра утром из Екатеринбурга на «Сикорском», в полдень начнем поиски и обнаружим их.
— Нет, поступим иначе. Они не должны нас заметить, иначе мгновенно скроются. Ищите место вероятной посадки. Расспрашивайте местных жителей — не сами, поручите это районной милиции, возможно, кто-то видел вертолет. Как только что-нибудь узнаете, звоните мне на мобильный в любое время, даже ночью. И соберите штурмовую группу. Если эти болваны укрылись в безлюдном месте, мы сможем действовать без помех.
Мань-Пупу-нёр
Пилот объявил, что мы подлетаем. Мы вернулись на свои места, второй пилот занял кресло в кабине, но Егоров пригласил нас полюбоваться открывающимся видом.
На высоком, сливающемся с горизонтом плато стояли семь каменных исполинов. Природа трудилась над застывшими в неподвижности камнями двести миллионов лет, оставив нам в наследство один из самых впечатляющих геологических памятников планеты. Гиганты поражали не только размерами, но и расположением. Шесть статуй выстроились полукругом напротив седьмого. Белые снеговые шубы словно защищали их от холода. Я повернулся к Егорову: он был явно взволнован.
— Не думал, что когда-нибудь вернусь сюда, — прошептал он. — Сколько воспоминаний!
Вертолет снижался, взвихряя снег на земле.
— На языке манси Мань-Пупу-нёр означает «малая гора идолов», — продолжил Егоров. — В стародавние времена сюда могли приходить только шаманы народа манси. О семи уральских исполинах сложено множество легенд. Одна из них повествует о ссоре между шаманом и шестью явившимися из ада великанами, которые хотели перейти через горы. Шаман обратил их в камень, но и сам погиб, став пленником седьмого каменного истукана, того, что стоит лицом к шести остальным. Зимой попасть на плато невозможно, во всяком случае без специальной подготовки, разве что по воздуху.
Вертолет сел, пилот выключил двигатель, и кабину заполнил вой ветра.
— Выходим, — скомандовал Егоров, — у нас мало времени.
Его люди отстегнули крепежные ремни и начали распаковывать грузы. В двух первых контейнерах находились шесть трехместных снегоходов, в других — покрытые брезентом упряжки. Когда задний борт откинули, ледяной ветер проник внутрь. Егоров знаком поторопил нас: каждый должен был сделать свою часть работы, чтобы успеть разбить лагерь до наступления ночи.
— Умеете управлять снегоходом? — спросил он.
Я ездил по Лондону на мотоцикле... на заднем сиденье, в качестве пассажира. Полозья и гусеницы наверняка делали машину более устойчивой. Я кивнул. Егоров, видимо, усомнился в моих умениях: когда я начал искать ножной, как у мотоцикла, стартер, он закатил глаза и показал, где находится электрическое пусковое устройство.
— У снегоходов нет ни нейтралки, ни сцепления: если захотите ускориться, не поворачивайте ручку, просто нажмите на рычаг под тормозом. Уверены, что справитесь?
Я снова кивнул и знаком пригласил Кейру «в седло». Пока я ерзал по снегу, привыкая к новому средству передвижения, команда Егорова устанавливала освещение, определяя периметр лагеря. Когда они запустили два электрогенератора, на большей части плато стало светло, как днем. Трое здоровяков несли на спине баллоны с узкими трубками, откуда вырывались струи огня. Будь сейчас война, я решил бы, что это огнеметы, но Егоров называл их «горелками». Егоровские ребятишки прошлись огненными метлами по земле, лед растаял, и они установили в ряд десять больших палаток из серой изотермической ткани. Лагерь приобрел вид лунной базы, но даже в этой непривычной обстановке к Кейре мгновенно вернулись рефлексы археолога. В одной из палаток оборудовали лабораторию, и она принялась налаживать приборы, пока два помощника доставали из упаковок фантастическое по разнообразию оборудование. Мне тоже пришлось поучаствовать, поскольку инструкции были на русском. Я справлялся не слишком хорошо, и Кейра то и дело одергивала меня, когда я совал лопатку к шпателям, но настроения мне это не портило.
В девять вечера Егоров позвал нас ужинать. Мое самолюбие было уязвлено при виде походной кухни: пока я разбирал содержимое десятка небольших коробок, повар обустроил превосходную полевую кухню.
Нам подали горячую еду. Люди Егорова разговаривали между собой, не обращая на нас ни малейшего внимания. Мы ужинали за столом Егорова и пили не пиво, а отличное красное вино. В десять работа возобновилась. Следуя указаниям Кейры, команда из двенадцати человек размечала участок под раскоп. В полночь колокол прозвонил отбой, и все разошлись спать.
Нам с Кейрой отвели две походные койки в глубине большой палатки, чуть поодаль от десяти остальных кроватей. Персональная палатка была у одного Егорова.
Тишину нарушал только храп мгновенно провалившихся в сон усталых мужчин. Кейра вылезла из койки и пришла ко мне.
— Подвинься, — шепнула она, забираясь в мой спальник, — вдвоем будет теплее.
Она сразу уснула, утомленная работой и впечатлениями.
Ветер завывал все сильнее, надувая брезент палатки, как парус.
Отель «Балчуг Кемпински»
На ночном столике замигал синий огонек. Москва выдвинул крышку мобильного телефона.
— Мы их нашли.
Спавшая рядом с ним молодая женщина повернулась на другой бок и коснулась ладонью его лица. Он оттолкнул руку любовницы, встал и перешел в гостиную.
— Как нам действовать дальше? — спросил его собеседник.
Москва достал сигарету из лежавшей на диване пачки, закурил и подошел к окну: лед на реке еще не встал, зима пока с ней не справилась.
— Организуйте спасательную операцию, — ответил Москва. — Скажите вашим людям, что им предстоит освободить двух знаменитых западных ученых — живыми и здоровыми. С теми, кто взял их в заложники, пусть не церемонятся.
— Умно. А как быть с Егоровым?
— Если уцелеет, тем лучше для него, в противном случае заройте его рядом с подельниками. Не оставляйте никаких следов. Я свяжусь с вами, когда наши подопечные окажутся в безопасности. Проявите уважение, но пусть никто не говорит с ними до моего приезда — никто, вам ясно?
— Территорию, где нам предстоит действовать, можно назвать враждебной. Для подготовки столь серьезной операции мне необходимо какое-то время.
— Даю вам только половину этого времени. Звоните, когда дело будет сделано.
Мань-Пупу-нёр
Первый восход солнца после ночной бури. Землю замело снегом, и мы с Кейрой вылезли из палатки, одевшись, как эскимосы на прогулку. До походной столовой было рукой подать, но, когда мы добрались, мне показалось, что я израсходовал все накопленные за ночь калории. От холода стыли даже зубы, но Егоров пообещал, что через несколько часов воздух станет посуше и не будет так обжигать легкие. Проглотив завтрак, мы с Кейрой отправились на раскоп в сопровождении одного из людей Егорова, исполнявшего обязанности начальника лагеря и переводчика. Английский, кстати, у него оказался вполне приличный. Кейра обвела взглядом горизонт и каменных исполинов. Они производили грандиозное впечатление. Двести миллионов лет над ними трудились дожди и ветры, но я не был уверен, что постаралась только природа.
— Ты действительно думаешь, что там, внутри, шаман? — спросила Кейра, подходя к одиноко стоящему каменному столбу.
— Кто знает? — ответил я. — Трудно сказать, какова доля истины в каждой легенде.
— Мне кажется, они за нами наблюдают.
— Великаны?
— Да нет же, люди Егорова! Делают вид, что не обращают на нас никакого внимания, а на самом деле следят — по очереди. Ужасная глупость: куда тут бежать?
— Вот это меня и беспокоит! Мы условно свободны, находимся на краю света и полностью зависим от твоего нового дружка. Предположим, мы нашли фрагмент. Кто помешает Егорову присвоить его, а нас бросить здесь на погибель?
— Исключено, ему необходима наша поддержка как ученых с именем и безупречной репутацией.
— При условии что он был искренен, объясняя, почему решил нам помочь.
Мы увидели, что к нам идет Егоров, и сменили тему.
— Я перечитал свои заметки тех лет. По идее первые захоронения мы должны найти на этом участке, — сказал он, указав на пространство между двумя последними каменными гигантами. — Начнем копать, время поджимает.
Память Егорова не подвела, а может, дневниковые записи оказались подробными и точными. Около полудня случилась первая находка, лишившая Кейру дара речи.
Все утро мы расчищали территорию и копали, углубились сантиметров на восемьдесят и вдруг наткнулись на захоронение. Кейра поскребла землю, обнаружила кусок черного полотна, взяла с помощью щипчиков несколько волокон, разложила их по трем стеклянным пузырькам, герметично закупорила и продолжила тщательно и осторожно отскребать лед. Работавшие неподалеку люди Егорова делали то же самое.
— Если мы нашли шумеров, это просто фантастика! — воскликнула она, с трудом распрямляясь. — Группа шумеров к западу от Урала! Ты понимаешь значение этого открытия, Эдриен? Степень сохранности уникальна, мы сможем выяснить, как они одевались, что ели.
— Я считал, что они умерли от голода!
— В высохших внутренних органах наверняка остались следы участвовавших в пищеварительном процессе бактерий, а кости укажут, чем эти люди болели.
Я не дослушал «неаппетитную» лекцию и отправился за термосом с кофе. Кейра грела о чашку замерзшие пальцы, она совершенно заледенела за два часа непрерывной работы. Спина у нее болела, но она снова опустилась на колени и взялась за дело.
К концу дня были раскрыты одиннадцать захоронений. Лежавшие в них тела мумифицировались, и сразу встал вопрос о том, как их сохранить. За едой Кейра и Егоров обсуждали проблему.
— Что вы намерены делать? — спросила она.
— На холоде с телами ничего не случится. Мы перенесли их в неотапливаемую палатку. Через два дня отправим два из них в герметичных контейнерах в Печору. По-моему, важно, чтобы они остались в Республике Коми и московские академики не смогли наложить на них лапу. Захотят увидеть чудо, пусть оторвут задницы от мягких кресел и приедут сюда.
— А что будет с остальными? Вы говорили о пятидесяти захоронениях на плато, но их может оказаться гораздо больше.
— Мы снимем все на пленку, после чего закроем их и будем молчать, пока не сообщим научной общественности о сделанных открытиях и не предъявим найденные доказательства. Тогда мы получим официальное разрешение на раскопки и договоримся о нашем статусе. Но я хочу напомнить, что мы ищем здесь не только древние захоронения и волновать нас должно не их количество, а та единственная ледяная могила, где лежит ваш фрагмент. Нельзя тратить столько времени на одно тело, необходимо обратить внимание на все, что находится вокруг.
Кейра задумалась, отодвинула тарелку, не доев, и устремила взгляд в пустоту.
— В чем дело? — спросил я.
— Эти люди умерли от холода и голода, и природа их погребла подо льдом. Вряд ли у них оставались силы, чтобы выкопать могилы. Все, кроме детей и стариков, умерли практически одновременно.
— К чему вы ведете? — удивился Егоров.
— Давайте порассуждаем вслух... Вы несете послание, прошли тысячи километров, сменилось не одно поколение. А теперь представьте, что вы — последние выжившие в этом невероятном путешествии... Вы понимаете, что оказались в ловушке и не сумеете завершить миссию. Как вы поступите?
Егоров посмотрел на меня так, словно был уверен, что я знаю ответ... Кажется, впервые за все время он проявил ко мне интерес! Я положил себе еще рагу — довольно, кстати, гадостного на вкус! — что позволило мне оттянуть время.
— Ну... — заговорил я с полным ртом, — если хорошенько подумать...
— Если вы преодолели тысячи километров, чтобы доставить послание, — перебила меня Кейра, — если пожертвовали ради этого жизнью, разве вы не сделали бы все возможное, чтобы послание попало по назначению?
— В таком случае похоронить фрагмент было бы не лучшим решением, — небрежно бросил я, с вызовом глядя на Егорова.
— Вот именно! — воскликнула Кейра. — Значит, вы потратили бы последние силы на то, чтобы спрятать бесценный предмет там, где его смогут найти.
Егоров и Кейра вскочили как по команде, натянули куртки и выбежали на улицу, я нехотя поплелся следом.
Работа на раскопе возобновилась.
— Где? — спросил Егоров, обводя взглядом плато.
— Я, в отличие от вас обоих, не археолог, однако, умирая от холода — в точности, как сейчас! — и не желая, чтобы предмет оказался погребенным подо льдом... — произнес я смиренным тоном. — В общем, единственное возможное место прямо перед нами.
— Каменные гиганты! — констатировала Кейра. — Фрагмент должен быть на одном из идолов!
— Не хочу показаться занудой, но средняя высота этих каменных столбов доходит до пятидесяти метров, диаметр — метров десять, то есть ×10×50. Получается, исследовать придется поверхность в 1571 квадратный метр, не считая углублений и трещин, а еще нужно растопить снег и придумать, как вскарабкаться на столб, иначе этот головокружительный проект не осуществить.
Кейра бросила на меня странный взгляд.
— В чем дело, что я такого сказал?
— Ты зануда!
— Он прав, — сказал Егоров. — Мы не сумеем очистить статуи от льда, пришлось бы строить грандиозные леса, да и людей понадобилось бы раз в десять больше. Это нереально.
— Подождите, — вмешалась Кейра. — Давайте еще подумаем.
Она принялась ходить вдоль раскопа.
— Я тот, кто несет фрагмент, — громким голосом произнесла она. — Мы со спутниками застряли на этом плато, куда имели неосторожность взобраться, чтобы определить, куда идти дальше. Склоны горы обледенели, и спуститься мы не можем. Здесь нет ни дичи, ни растительности, никакой пищи, и я понимаю, что мы обречены на голодную смерть. Умерших замело снегом, скоро настанет мой черед, и я решаю забраться на один из тотемов и закрепить на нем доверенный мне маленький предмет. Я надеюсь, что однажды кто-нибудь найдет его и продолжит миссию.
— Рассказ живой и очень яркий, я полон сочувствия к безымянному герою, я восхищаюсь его самопожертвованием, но это не поможет нам угадать, какой камень он выбрал и с какой стороны на него забрался.
— Нужно бросить копать в центре плато и сосредоточиться на участках у подножия статуй; если найдем тело, значит, мы на правильном пути.
— Что заставляет вас так думать? — спросил Егоров.
— Я тоже восхищаюсь этим человеком, — сказала Кейра. — Он исполнил предназначение — спрятал фрагмент, сил не осталось, друзья и соплеменники умерли. Думаю, он бросился в пропасть, чтобы не длить страданий.
Егоров доверился инстинкту Кейры и созвал рабочих, чтобы дать новые указания.
— Где начнем? — нетерпеливо спросил он.
— Вам известен миф о семи мудрецах?
— Об Абгалах?18 Семь мудрецов, полулюди-полузвери, несущие знания боги. Семерка хранителей Неба и Земли. Хотели меня проверить?
— Нет, но, следуя вашей логике, если шумеры приняли этих идолов за семерых Абгалов...
— ...то они обязательно выбрали бы первого среди равных, того, кто вел их, — перебил Кейру Егоров.
— Это тот, что стоит лицом к остальным шести? — спросил я.
— Да, они называли его Адапой, — ответил Егоров.
Он приказал своим людям перейти к подножию истукана и начать копать. А я подумал, что героический шумер-самоубийца мог прыгнуть с каменного исполина, зажав вожделенный фрагмент в кулаке. В этой гипотезе напрочь отсутствовала научная основа, но если бы она оправдалась, это сэкономило бы нам массу времени, и потом, чем черт не шутит! Я подозревал, что Кейре пришла в голову та же идея: она умоляющим тоном попросила людей Егорова не торопиться и осматривать землю самым тщательным образом.
Погода ухудшалась час от часа, снег усилился, и нам пришлось остановить работы. Я чувствовал себя совершенно разбитым и мечтал лишь о горячей ванне и мягкой постели. Егоров приказал всем отдыхать и сказал, что, как только пурга утихнет, он всех поднимет на ноги, даже среди ночи. Возбуждение Кейры достигло предела, она на чем свет стоит кляла бурю, помешавшую продолжить раскопки. Она сказала, что пойдет в лабораторию и начнет изучать первые образцы, и мне пришлось сильно постараться, чтобы переубедить ее. Видимость была практически нулевая, искать палатку в такую пургу представлялось мне чистым безумием. Она послушалась, хоть и не сразу, и легла рядом со мной.
— Наверное, я проклята, — пожаловалась она.
— Это всего лишь зимняя снежная буря на Севере, а вовсе не проклятие. Я уверен, завтра погода улучшится.
— А Егоров сказал, что пурга может продлиться несколько дней! — рявкнула на меня Кейра.
— На тебе лица нет, ты должна отдохнуть. Даже если непогода продлится двое суток, это еще не конец света. Твоим утренним находкам цены нет.
— Почему ты все время самоустраняешься? Без тебя мы бы никогда сюда не добрались и не пережили всего того, что пережили.
Я припомнил безумие последних недель, и великодушное замечание Кейры показалось мне двусмысленным. Она прижалась ко мне, и я мысленно благословил шквалистый ветер и пургу, подарившие нам эти мгновения передышки, позволив побыть вместе.
Назавтра погода только ухудшилась, буря усилилась, было темно, как ночью, и выходить из палатки без страховки и мощного фонаря не следовало, даже в столовую. Ближе к вечеру Егоров сообщил, что худшее позади и ветры с севера прогонят циклон с плато. Он надеялся возобновить работу уже на следующий день, и мы с Кейрой попытались определить, сколько снега придется отгрести, прежде чем можно будет начать копать. Чтобы убить время, мы сели играть в карты. Кейра то и дело отходила проверить, не стихла ли буря, и всякий раз возвращалась разочарованная.
В шесть утра меня разбудил звук шагов рядом с палаткой. Я бесшумно поднялся, расстегнул молнию и высунул голову наружу.
С серого неба сыпался мелкий снежок, в тусклой предрассветной мгле вырисовывались очертания семи истуканов. И тут мое внимание привлекло нечто, чего я предпочел бы не видеть. У подножия каменного исполина, ставшего, по нашему предположению, усыпальницей древнего шамана, в луже крови валялось тело моего современника.
Появившись из-за горы, десятка три коммандос в белых комбинезонах бесшумно продвигались вперед, готовясь окружить лагерь. Один из наших телохранителей получил пулю в грудь, когда выходил из палатки, но успел выстрелить и поднял тревогу.
Нападавшие расстреливали людей Егорова в упор из автоматов, началась настоящая бойня. Двое нападавших были ранены из помповых ружей, но преимущество было на их стороне.
Стрельба разбудила Кейру, она рывком села на кровати, заметила, что я побледнел от ужаса, и вопросительно взглянула на меня. Я велел ей одеваться, а сам попытался оценить ситуацию: выползти сзади невозможно, ткань слишком прочная. Поддавшись панике, я схватил лопатку и принялся судорожно копать. Кейра осторожно подошла ко входу, я обернулся и дернул ее за ногу, оттаскивая внутрь.
— Они расстреливают все, что движется, держись подальше от стенок и помоги мне!
— Ты впустую тратишь силы и время, Эдриен, лед твердый, как дерево. Кто они?
— Понятия не имею. Они начали палить, не представившись!
На улице теперь стреляли очередями, я не выдержал и выглянул наружу, о чем немедленно пожалел: люди в белых комбинезонах подобрались к одной из палаток, посветили внутрь и перебили всех ее обитателей, после чего занялись следующей.
Я застегнул молнию на входе, вернулся к Кейре и прикрыл ее своим телом в тщетной попытке защитить.
Она подняла голову, печально улыбнулась и поцеловала в губы.
— Боюсь, это бесполезно, мой возлюбленный рыцарь. Я люблю тебя и ни о чем не жалею.
Нам оставалось одно — ждать развязки. Я обнял Кейру и прошептал, что тоже ни о чем не жалею. Наши любовные признания были прерваны ворвавшимися в палатку автоматчиками. Я еще теснее прижал к себе любимую женщину и закрыл глаза.
Малый Каменный мост
Гладь Водоотводного канала сковал прочный лед. Человек, носивший кодовое имя Москва, шел на работу пешком. Его персональный черный «мерседес» ехал следом на небольшом отдалении. Он достал мобильный телефон и набрал номер Лондона.
— Операция завершена, — сообщил он.
— У вас странный голос. Что-то пошло не так?
— Не совсем так, были сложности.
Эштон затаил дыхание, ожидая подробностей.
— Боюсь, отчет от меня потребуют скорее, чем я предполагал, — продолжал его собеседник. — Люди Егорова отчаянно защищались, у нас есть потери.
— Мне нет дела до ваших людей, — перебил его Эштон. — Говорите, что с учеными!
Москва прервал разговор, сделал знак водителю, телохранитель вылез из машины и открыл дверцу. Москва устроился на заднем сиденье, и «мерседес» на полной скорости рванул с места. Телефон надрывался, но он не ответил ни на один звонок.
В рабочем кабинете он не задержался и отправился в Шереметьево, где уже ждал под парами частный самолет. Черная машина с включенной сиреной проталкивалась через пробки. Москва раздосадованно вздохнул: в Екатеринбурге он будет только через три часа.
Мань-Пупу-нёр
Ворвавшиеся в палатку люди вытащили нас наружу. Плато семи уральских идолов было усеяно окровавленными телами. Выжил только Егоров, он лежал, уткнувшись лицом в землю, скованный наручниками. Его сторожили шестеро автоматчиков. Егоров поднял голову, чтобы попрощаться с нами взглядом, и тут же получил жестокий удар ботинком по затылку. Раздался глухой шум мотора, поднялся снежный вихрь, над склоном появился мощный боевой вертолет и через минуту приземлился в нескольких метрах от нас. Двое коммандос дали нам дружеского тычка в спину и рысью поволокли к машине. Нас в буквальном смысле слова закинули внутрь, а один боец поднял вверх большой палец, словно выражая нам восхищение. Пилот сделал круг, и Кейра прильнула к стеклу, прощаясь с лагерем.
— Они хотят все разрушить, — произнесла она бесцветным голосом.