ПРИМЕЧАНИЯ

ИНФОРМАЦИЯ
ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА

В издании сохранены орфография и пунктуация автора.

Его взгляды изложены в работе «Некоторые грамматические соображения» (Солженицын А. Публицистика: В 3 т. Ярославль, 1997. Т. 3).

В настоящем Собрании сочинений статья будет напечатана в т. 24.

Солженицын А. И.

Собрание сочинений в 30 т. Т. 19. Пьесы и сценарии. — М.: Время, 2017.

ISBN 978-5-9691-1611-5

Девятнадцатый том знакомит читателя с Солженицыным — драматургом и сценаристом. Драматическая трилогия «1945 год», состоящая из Комедии, Трагедии и Драмы, представляет нам искрящееся юмором содружество офицеров победоносной армии; трагические судьбы, перемалываемые контрразведкой СМЕРШ (февраль 1945); дикий быт послевоенных советских лагерей. В томе печатаются три киносценария: «Знают истину танки» (о знаменитом лагерном восстании в Кенгире), «Тунеядец» (комедия из советской жизни) и «В круге первом», написанный для одноименного телесериала режиссера Г. Панфилова (2006); последний публикуется впервые.

ПЬЕСЫ

ДРАМАТИЧЕСКАЯ ТРИЛОГИЯ «1945 год»

ПИР ПОБЕДИТЕЛЕЙ

ПЛЕННИКИ

ОЛЕНЬ И ШАЛАШОВКА

ПИР ПОБЕДИТЕЛЕЙ

КОМЕДИЯ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

БЕРБЕНЧУК, подполковник, командир отдельного армейского разведывательного артиллерийского дивизиона.

ВАНИН, майор, заместитель командира дивизиона по политчасти.

ДОБРОХОТОВ-МАЙКОВ, капитан, начальник штаба.

НЕРЖИН, капитан, командир батареи звуковой разведки.

ЛИХАРЁВ, капитан, командир батареи топографической разведки.

ГРИДНЕВ, старший лейтенант, уполномоченный контрразведки СМЕРШ.

АНЕЧКА, капитан медицинской службы, врач дивизиона, фронтовая жена Ванина.

ГЛАФИРА, жена Бербенчука.

ГАЛИНА.

ПРОКОПОВИЧ,техник -лейтенант.

ПАРТОРГ ДИВИЗИОНА, «освобождённый».

НАЧХИМ ДИВИЗИОНА.

ЯЧМЕННИКОВ, лейтенант, командир взвода в батарее Нержина.

ПОВАР дивизиона.

Сержанты и красноармейцы при штабе.

Действие происходит 25 января 1945 года в Восточной Пруссии.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ

Там же. Те же. На столе добавился самовар и чайная посуда. Прошло сколько-то времени, так что встали из-за стола и танцуют: Нержин с Галиной, Парторг с Анечкой, Бербенчук с Олей, Лихарёв с Катей, Начхим с Глафирой. Чувствуется общая пьяность. Прокопович в одиночестве с бутылкой. Бербенчук, оставаясь в парадном мундире, на голову надел чёрный поблескивающий цилиндр. От радиолы громкий вальс. Справа, за круглым столиком, Ванин. За зеркалом, примерно посередине, Гриднев. Ванин улучает моменты, кто приближается к нему в танце, и задирает.

Ванин

Серёга! Напишу жене!

Эй, напишу жене! Серёга!..

Нержин

Та-ащ майор! Танцуют все!.. Так почему же мне?..

Пишите уж… Одна дорога!..

Ванин

Аркадий!.. Брата обманул! На обещанья ты медовник!

Смотри, смотри! Танцует Оля вальс!..

Лихарёв

Но ведь не я… Не я, а подполковник…

Что я могу?.. Против начальств?..

За это время Майков незаметно для танцующих проводит под роялем двух фотографов. Они выползают, один наводит аппарат, другой с магнием. Майков идёт к радиоле и переключает её на радиовещание. Одновременно: обрывается музыка, вспыхивает магний, все замирают в немой сцене и как бы изумлённо слушают радио:

Голос диктора

…Вождь всего прогрессивного человечества, величайший из мыслителей, когда-либо живших на земле, гениально-мудрый, могуче-прозорли…

Так же неожиданно Майков снова включает музыку. Все снова вертятся. Громкий смех шутке. Гриднев мрачен. Вальс проходит ускоренные последние такты и кончается. Бербенчук в манере народного танца лихой присядкой проходится по авансцене и помахивает цилиндром.

Бербенчук

Ой, колы ж мы наемось

Варэников з вышнями?

(И — второй раз.)

Хохот, аплодисменты. Танцующие гуляют парами.

Лихарёв

(подходя к Нержину)

Синьор, прошу вас знать и честь.

Галина Павловна мне обещала танец.

(Уводит Галину к радиоле выбирать пластинку.)

Нержин, оставшись один, бредёт к Ванину и садится с ним. Майков садится около Гриднева.

Начхим

(проходя с Глафирой)

Здесь (показывает на орден)

есть, здесь (на погоны)

есть, здесь

(высовывая партбилет из кармана)

есть.

Да на сберкнижке полевой,

Да в чемодане кой-какой

Кафтанец.

Бербенчук

Салий, сюда!

Ванин

Какой же он Салий?

Он — Замалий!

Бербенчук

Три года служат, ну, убей,

Никак не различу я этих двух чертей.

Замалиев подбежал с вазой, Бербенчук угощает Олю.

Парторг

(проходя с Анечкой)

Так было раньше, доктор, а теперь

Покушаю — и жмёт, вот тут… вот тут… вот этак…

Анечка

Куда какой весёлый кавалер!

Зайдёшь, я дам тебе таблеток.

Майков

(Гридневу)

Ты что, ты принял всё всерьёз?

Да нет, я скромненький, я малый человечек.

Отец мой, правда, пирожками торговал вразнос,

А остальные все пасли овечек.

Нержин

(Ванину)

Откуда взяли вы, ну почему:

«Образование ума не прибавляет»?

Ванин

Браток, кто это понял — разъяснять не надобно тому.

И не втолкуешь тем, кто этого не знает.

Майков

Да пролетарий я исконный:

Дворовой девки сын я незаконный.

Ты в школе ж прорабатывал — помещички бывали!

Им — попадись на сеновале!

Феодализм проклятый! Право первой ночи!

Гриднев

Но значит, всё же, кровь твоя полудворянская?

Майков

Что — кровь? Ты на нутро смотри.

Нутро моё — рабоче-

-крестьянское!

Да, я горжусь своим сермяжным родом:

Мы — Доброхотовы: добра хотели мы.

Кому? Естественно — народу!

Танго. Галина и Лихарёв танцуют. Музыка постепенно становится беззвучной.

Ванин

(Нержину)

Всё на себя беру. Кругом я виноват.

Считай: сдал Луцк. Сдал Львов. Сдал Новоград.

И хоть под Ковелем едва что я не помер, —

Оправился, сдал Коростень. И я же сдал Житомир.

А после, под шумок, при драпе массовом,

На пару сдали Киев с генералом Власовым.

Майков

(Гридневу)

Но производственную практику вы всё же проходили?

Гриднев

Конечно, и теорию и практику учили.

Арестовать — уметь! Тут способов мильоны!

Чтоб не шуметь. Чтоб шито-крыто.

Оденься лётчиком, электриком, шофёром, почтальоном…

Ну, скажем, как арестовать архимандрита? —

Заночевать просись.

Ванин

Полтаву сдал. И Лубны. И Хорол.

А разных там Пирятиных, а Белых там Церквей…

Слышь, счастье, что наш брат до Волги не дошёл, —

И Сталинград мы сдали бы, ей-ей.

Уж как катились — ни заград-отрядами

И ни приказом двести двадцать семь…

Бывало: «Братцы! Не Москва ль за на…» Да я! да мы!

Да по рогам! Да ну тебя совсем!

К Ванину и Нержину переходит Анечка. Нержин вскоре отходит, выглядывает в окна под шторы, расстёгивает планшетку с картой, нервно похаживает. Галина после танца разговаривает с Лихарёвым, с Бербенчуком, но тревожно следит за Нержиным. Нержин уходит в правую дверь.

Гриднев

Христовым странникам архимандрит, конечно, рад.

Сидят чекисты и беседуют про страшный суд, про рай.

Заснула братия — встают: «Ты арестован, гад!»

Не вспоминай!..

Глафира

(в группе слева танцует с гитарой и поёт)

НЕ ВСПОМИНАЙТЕ МЕНЯ, ЦЫГАНЕ!

ПРОЩАЙ, МОЙ ТАБОР! — ПОЮ В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ!

Начхим

(сильно пьяный, стоит, почти повиснув грудью на перила лестницы, и декламирует то ли Кате, сидящей неподалёку от него, то ли никому)

И ВОТ МНЕ ПРИСНИЛОСЬ, ЧТО СЕРДЦЕ МОЁ НЕ БОЛИТ,

ОНО — КОЛОКОЛЬЧИК ФАРФОРОВЫЙ В ЖЁЛТОМ КИТАЕ…

Катя

Эт что?

Начхим

Вертинский, Катенька. Его когда-нибудь

Слыхали вы?

Катя

Старьё, начхим. Старьё и муть.

(Отходит.)

Начхим ещё стоит, потом опускается на первые ступеньки лестницы. Тихая музыка, как бы из-за стекла.

Анечка

(Ванину)

Ну, ты доволен праздником?

Ванин

Доволен.

Анечка

А почему ты грустный?

Ванин

Да разве человек бывает волен

В чувствах?

Окончится война — закатимся подальше, — от гостей,

От книг, газет, от новостей,

От заседаний, должностей,

Куда-нибудь в стороночку крестьянскую,

В Тамбовскую, в Рязанскую…

Ты будешь там врачом —

Лечи, да не калечь.

А я — фруктовый сад стеречь

Да обиходить пчёл.

Утрами — холодок от речки. Гуси. Стадо. Тишь…

Анечка

Фантазия. Ты первый так не усидишь.

Бербенчук выводит Галину под руку из группы, ведёт по авансцене.

Бербенчук

Галина Павловна! Я вами очарован!

Галина Павловна! Ещё я не старик!

Гриднев

(следя за ними, Майкову)

И человек бывает арестован

В тот самый миг,

Когда он менее всего предполагает,

Когда не ждёт, когда не знает, —

Вот это первый сорт!

Чтоб на свидание спешил, чтоб ехал на курорт,

В командировочку…

Когда он вырван из среды, из обстановочки…

Майков

(наливая ему и себе)

Вино, вино! Кто тот беззвестный гений,

В веках потерянный…

Глафира

Евгений!

Настороженно следя за Бербенчуком, она выдвинулась из группы. Бербенчук увлечённо разговаривает с Галиной уже неподалёку от Ванина, от которого Анечка ушла к танцующим.

Майков

…Кто голой пяткою в чану

Давил впервые виноград?..

Глафира

(издали)

Евгений! Подойди сюда.

Бербенчук

Ну что? Ну? Ну?

(Галине)

Я извиняюсь. Виноват.

(Идёт к Глафире.)

Галина, оставшись одна, неуверенно озирается.

Лихарёв

Любил я пикники. В цветных одеждах птички

По пятьдесят, примерно, килограмм.

Ванин

Вы побледнели, Галя.

Галина

С непривычки

К подобным вечерам.

(Повинуясь его пригласительному жесту, садится рядом.)

Бербенчук

Глафирочка! Я буду… я стараюсь…

Глафира

С кем хочешь, но не с ней!

Гриднев

(Майкову)

Ты думал подпоить меня? А я чем больше накачаюсь,

Тем я трезвей.

Глафира

(Бербенчуку)

Пойди, покобели вон около тех двух.

(Кивает на Катю и Олю.)

Я тоже человек советский, есть у меня нюх.

Ты — знаешь, кто она? Проверил документ?

(Уводит его в группу налево.)

Майков

(Гридневу)

Я — брудершафт хотел с тобой,

Но ты какой-то сволочной.

Гриднев

Начальник штаба! Час ночной.

Ты освети один момент:

Посты стоят на выходах из замка?

Майков

На входах.

Гриднев

Нет, на выходах?

Майков

Здесь не тюрьма, здесь часть.

Гриднев

Да ну?

(Указывая на Галину.)

Запомни: если выпустишь вот эту вот гражданку,

Так я тебе на шею мотану.

Майков

(вставая, холодно)

Бумажечку.

Гриднев

Какую?

Майков

Бумажёнку.

Гриднев

Гм… Видишь, контрразведке

Не так удобно оставлять излишние пометки.

Майков

А я за каждую проезжую девчёнку

Не собираюсь отвечать.

Гриднев

Ты зря боишься. Нет в работе нашей брака.

Кто арестован — тот и правильно.

Майков

Однако,

Что лоб, что камень, — я служака:

Мне дайте подпись и печать!

(Встаёт; зло.)

Ты… а!.. Ты радость пира,

Живую радость ты во мне убил, как мотылька.

Гриднев

Там по пути ко мне прислать не можешь командира?

Майков

В твоём погоне, кажется, один просвет пока.

(Отходит направо к окнам.)

Галина

(Ванину)

Я вам признаюсь, многих эмигрантов я видала.

Благополучны и сыты, их дом — в полне.

Не объяснить — чего им недостало?

Что бросили? что тянет их к недоброй, злой стране?

В богатую гостиную войдёшь —

вдруг видик деревенский:

Овраг, берёзонька и клуня с прясельным забором.

Я знала старика-помещика. В Смоленске

Упал на площади булыжник целовать перед собором.

Тоска по родине! Нельзя её понять,

Ни излечить, ни оправдать.

Одних здесь ждёт петля, других — тюремный срок, —

Летят, летят на жёлтый огонёк!..

Гриднев

(манит проходящего парторга)

Парторг! Вопрос оперативный. Живо

Пришли ко мне комдива.

Парторг идёт его звать.

Галина

А молодёжь? Там кончили чужие институты,

Прекрасно знают по три европейских языка,

Женились — на своих! Не верят ни минуты,

Что там и жить… пока вот всё, пока…

Майков отзывает Ванина направо.

Оля

(в игре, которую затеяли слева)

За это фант! за это фант!

Бербенчук

(подходя и склоняясь к Гридневу)

Товарищ старший лейтенант!

Меня хотели вы… ?

Гриднев

Хотел.

Ну, как дела? Теченье дел?

Бербенчук

Да, в общем, н-ничего…

Гриднев

Дивизион как?

Бербенчук

На полной боевой, вы сами видите…

Гриднев

Как Галя?

Бербенчук

Галина Павловна? С изюминкой. А вам?

Гриднев

Она шпионка.

Бербенчук

(остолбенело)

Она??!

Гриднев

А вы и проморгали?

Галина ёжится под взглядами со всех сторон. Она нервно оборачивается то в сторону Гриднева и Бербенчука, то в сторону Ванина и Майкова.

Вы благодушны, я смотрю, вы просто близоруки.

Вам помахали юбочкой…

Бербенчук

Я, знаете, от скуки,

Но я… о! я!..

Гриднев

Конкретно:

Вы — безхребетны.

В СССР ли, за границею, под всякою личиной

Раскрыть врага имейте зренье.

Кого б ни встретили вы — женщину, мужчину, —

Вот это враг! — в себе будите подозренье.

Майков быстро уходит в коридор. Ванин в задумчивости возвращается к Галине. Образовалась как бы невидимая линия, проходящая через Гриднева и отделяющая Галину и Ванина от остального общества. Начхим, всё время сидевший на первых ступеньках лестницы, уронив лицо в ладони, — поднимает голову.

Начхим

(пьяно декламирует)

БУДЬ ОН НОВЫЙ ПРОРОК ИЛИ НОВЫЙ ОБМАНЩИК,

НО В КАКОЙ ТОЛЬКО РАЙ НАС ПОГОНЯТ ТОГДА?..

ЗАМОЛЧИ, ЗАМОЛЧИ, СУМАСШЕДШИЙ ШАРМАНЩИК!

ЭТУ ПЕСНЮ ЗАБЫТЬ Я ХОЧУ НАВСЕГДА…

(Вновь опускает голову.)

Бербенчук, совершенно невменяемый, отходит от Гриднева.

Ванин

(Галине)

Боюсь, что эти вёрстаньки и вёрстаньки до дому

Вам будут нелегки.

Не братья встретят вас, не по-родному,

А пограничные штыки.

Дам вам советец важный:

Снимите вы браслеты эти, сбросьте крепдешин,

Не говорите «каждый», говорите «кажный»,

Сморкайтесь — на пол, пальчиком большим.

Прибейтесь к партии каких-нибудь крестьянок угнанных,

Затурканных, запуганных,

Зипунчик на плечи, на голову платок,

Да чемодан смените на мешок.

Сальцом не брезгуйте. Колбас

Возьмите про запас.

Да табачку. В дороге нет помощника надёжней.

И неглубок пускай ему схорон:

Погранохрана ли, патруль ли железнодорожный,

Не станут вас пущать в Советиш Унион, —

«Закуривай, ребята!» — щедро, вод’ эк,

В шершавые ладони им. Скрутят себе цыгарки —

«Откуда, девочка?» — «Орловская!» —

Возьмут под подбородок —

Езжай, коза, без контрамарки!

Забудьте всё, что видели, — какие тут правительства,

Обычаи, различия, понятья, платья, воздух, свет, —

Приедете — смените местожительство.

«Была под оккупацией?» — в анкетах. — Нет!

Как бы боясь перейти воображаемую разграничительную черту, Бербенчук на авансцене останавливается и хриплым трагическим шёпотом пытается обратить на себя внимание Ванина и вызвать его к себе.

Бербенчук

Майор! Майор!

Ванин

А?

Бербенчук

Ванин!

Ванин

Что?

Бербенчук

Майор!

Ванин

Да что тебе?

Бербенчук делает знаки.

Иди ты к нам.

Бербенчук отчаянно отказывается.

Нельзя? Беда моя,

Ведь знаешь ты — я на ноги не спор

От лишнего питья.

(Тяжело поднявшись, переступает невидимую черту и окончаельно оставляет Галину одну.)

Левая группа незаметно растаяла: ушли Анечка, Глафира, Парторг, Прокопович. Галина вся сжимается. Гриднев не сводит с неё глаз. Электрический свет начинает неуклонно убавляться. Ванин с Бербенчуком — на авансцене.

Ну, что?

Бербенчук

Ой, лышенько, ой, лыхо.

Она — шпионка.

Ванин

Кто?

Бербенчук

Тс! Тихо!

Пропали мы!

Ванин

Да кто?

Бербенчук

Мы! Ты. И я. Ведь ты мой первый за…

Ванин

Кто «за»? Что «за»…? С тебя начнут, начнут с туза.

Бербенчук потрясён.

(Деловито.)

Уполномоченный сказал?

Бербенчук

Ага.

Ванин

Есть ордер на арест?

Бербенчук

Та раз вин каже, мабуть е.

Ванин

Ты думаешь, что есть?

Но едучи сюда, он мог ли знать о ней?

Бербенчук

Так. Это правильно.

Ванин

Иди и спи. Я завтра разбужу.

Бербенчук

(зовёт слабым голосом)

Начальник штаба!

Ванин

Я ему скажу.

Иди и спи! С женой.

Бербенчук

С Глафирочкой моей!

(Направляется уйти, но тотчас опять возвращается.)

Ванин

А не уйдёшь, так сам расхлёбывай.

Бербенчук

Та я хиба засну? Який то будэ сон?

Ну, я надию маю… Хлопцы оба вы…

(Уходя.)

Дивизион! Пропал дивизион!

(Но в глубине сходится с Катей и возвращается, держа её за вытянутую руку.)

Так ты уладишь, Сеня?

Ванин

Всё улажу.

Бербенчук

Ну, выручил, ну, друг!..

Там если что… так знаешь, даже…

К Глафире не стучи… меня чтоб не искать ей…

Я буду это… с Катей.

Уходят с Катей. Лихарёв с Олей тоже ушли. Свет всё гаснет.

Галина

(теребя ампулу на шее)

Как сердце сжалось! Боже мой, как страшно!

Ушёл Сергей! И никого из наших!

Отступает. Гриднев встаёт и медленно идёт на неё. Ванин всё так же неподвижен в центре авансцены. Вдруг на самом верху лестницы — громкий топот, почти мгновенно за ним — пистолетный выстрел и откуда-то с хоров звон разбитого стекла. По лестнице суетливо сбегают: Майков с головой, перевязанной окровавленной повязкой, размахивая обнажённой шпагой, за ним — Парторг, почти ещё в нижнем белье, на ходу одеваясь, и Салиев с пистолетом над головой. Сообщая свой испуганный ритм Ванину и Гридневу, они мечутся по сцене, — Ванин нелепо семенит. Выглядывают в окна.

Майков

(урывками, в разных местах сцены)

Прорвались!

Автоматчики!

Я ранен!

Окруженье!

Есть путь неперерезанный!..

Последнее спасенье!

Цепочкой, уже впятером с Ваниным и Гридневым, они убегают налево. Салиев, бегущий последним, ещё раз стреляет в воздух. Галинa тревожно-радостно мечется по сцене и убегает наверх. Начхим поднял голову, недоумевающе озирается. Тусклый свет. Справа в шинели и в зимней шапке входит Нержин. Его медлительность не вяжется со стремительным движением, которое только что было на сцене.

Нержин

Что, разошлись?

(Подойдя к роялю, рассеянно перебирает клавиши.)

Начхим

Кто тут стрелял?

Нержин

Тебе приснилось с пьяных глаз?

(Унылый набор нот.)

Начхим, начхим! Где твой противогаз?..

(Тот же набор нот.)

Вот русский праздник! Начался ребром,

Кончается печален.

Начхим

Ну, расскажи о чём-нибудь смешном.

Нержин

О чём?..

Стоял сегодня я среди развалин

Вступает музыка от невидимого источника.

Германской славы… Может быть, случайно

Там наша армия не шла. Торчит дощечка «мины».

Припорошённые снежком невдалеке от Хохенштайна,

Застал я свежечёрные руины.

Нержин увлекается рассказом и не замечает, как Начхим уходит, как тихо подкравшийся Салиев что-то кладёт под углы ковра. К концу монолога свет настолько слабеет, что вступают софиты.

Поставлен памятник был в точке самой крайней,

Куда дошли войска российские на выдохе движенья,

Откуда тридцать лет назад им зародилось окруженье, —

Бойцы, вмурованные в каменную ризу,

Семь мрачных башен по числу вильгельмовских дивизий,

Кольцо стены — кольца обхвата наглый

Окаменевший жест.

Штандарты для подъёма флагов.

Арена для торжеств.

Речей и клятв тевтонских сумрачный алтарь!

Сюда стекалась чернь, сюда съезжались власти.

И вот всё взорвано, и одымила взрывов гарь

Гранит безплодный, мрамор безучастный.

В кольце стены — пролома грубый зев,

Иные башни взорваны, иных стоят скелеты…

Безумцы, мигом овладев,

Возмерились владеть им леты!..

Солдат враждебный, я стою у гинденбурговского склепа —

Не гордостно, не радостно, — смешно усталым смехом мне:

Как в человеке самолюбие нелепо,

Так отвратительно оно в стране…

Деревьев ветви, вспугнутые взрывом,

Опять под снежным звёздчатым нападом…

Венчанный полководец! На веку своём счастливом

Ты испытал все высшие награды.

Но что алмазы звёзд твоих и бриллианты брошей

Пред этой тихой примиряющей порошей?..

В правой двери появляется лейтенант Ячменников. Он в шинели, зимней шапке, перепоясан ремнями, молод, строен. Весь белый от снега, он сперва стоит в двери, потом тихо проходит.

Клубок обид, извечный и довечный! —

Торжествовать, рыдать и вновь торжествовать! —

Хотя бы у земли добросердечной

Мы переняли свойство забывать…

Безсчастный враг народа моего!

Как прокричать тебе сквозь глушь непонимания?

Смотри, как кончилось, как кончится любое торжество,

Любое злое торжество, Германия!

Сегодня мы подобны Валтасару,

Сегодня мы ликуем, но какую кару?

Но что за гнев мы нашим детям сеем?

Россия неповинная! безумная Расея!..

Ячменников?! Ух, как тебя снежок запорошил!

Ячменников

(по форме)

Товарищ капитан, моторов не глушил,

Вся батарея прибыла. Прикажете… ?

Нержин

Прися-адь!

Где люди?

Ячменников

В дом завёл.

Нержин

Сейча-ас. Поедем. Воевать.

Ячменников

Ой, что это? на зеркале?

Нержин

Ты Библии не чтец?

Ячменников

Читала мать, по праздникам отец.

А нам всё больше Краткий Курс, бывало, подавай.

Нержин

Жив будешь — почитай.

Сегодня — день рождения майора.

Ячменников

Да? Что ж, мужик он правильный. Такому мужику…

Нержин

Так выпьем!

Ячменников

А… не заглушить моторы?

Нержин

Пусть тарахтят помалу, обедняли нешто?

У нас теперь одно ль Баку?

У нас теперь Плоешти.

Чего ж налить тебе? Вот тут есть корсиканское винцо,

Такого мы с тобою не пивали.

Ячменников смотрится в зеркало-стол.

Что смотришь?

Ячменников

Приверяюсь на лицо:

Узнают дома, нет?

Нержин

Родители. А девки-то едва ли.

С училища, каким тебя я помню, — возмужал.

А что бы, Виктор, в сельсовете Годуновском,

Владимирским своим ты б рассказал,

Как это вот мы шли за Рокоссовским

И кушали с зеркал? —

Ведь не поверили б?

Ячменников

Да на селе у нас-то

И говорить об этом как-то не гораздо.

Нержин

За что же выпьем, победитель?

Ну, будешь жив, домой вернёшься, мирный житель,

Оженишься, продолжишь род, — об этом кто! —

Давай-ка что-нибудь особенное трахнем, в новом стиле.

Чего б тебе ещё хотелось, а?

Ячменников

(в раздумьи)

Ещё? Ещё… чтоб как ни то

Колхозы распустили.

Нержин

Кол-хозы распустить?! Ну, вырос ты не прост!

Но тост есть тост.

Подымем по законам пьянства!

Пьют.

А что ты думаешь? Однажды написал и Маркс,

Что, может быть, не ворошить богатого крестьянства?

Был коммунизм для них — земля незнаемая, Марс.

Колхозы распустить!.. Всё басни, Виктор, всё лекарства.

Болтают, чтоб не так обидно лезть под танк железный.

Ячменников

Я тоже так смотрю. Не нам, но — государству

Колхозы очень уж полезны.

Без них бы с нас им ни зернятка не собрать.

Без них ни на шаг.

Нержин

Что, старый замок? Слышал тост? Знай наших!..

Теперь вот этого старинного какого-то налью,

В пыли была… и выскажу тебе мечту мою:

Чтоб на Руси что думаешь — сказать бы можно было вслух.

Нескоро, а?

Ячменников

Пожалуй что нескоро.

Нержин

А вдруг?

Чокаются, пьют.

А, выпей ты какого хочешь за майора,

Я слишком выпил и без этих двух.

Да угощайся! Хоть бери в карман!

(Суёт ему.)

Ячменников отклоняет.

Ячменников

Товарищ капитан!

Машины полные!

Нержин

Да, чёрт, забыл. Из голодающей губернии.

До смерти этой жадности не вытравить, наверное.

Ну что же, друг, покатим дальше по Европе.

Вперёд поставь не газик мой — «Блитц-Опель».

Со мною — девушка поедет… Что? Что смотришь так?

Ячменников

Как я смотрю? Я не смотрю никак.

Нержин

А думаешь?

Ячменников

А думаю? — в кабине там три места…

Нержин

А думаешь — комбат затеял под конец?

Нет, милый мой, она — невеста.

Везу её другому под венец.

Ячменников строго выпрямляется, козыряет и, по-военному повернувшись, уходит. Нержин медленно идёт к лестнице, но, услышав шум, поднимается бегом. Внизу быстро входят озабоченные, по-зимнему одетые Ванин, густо опоясанный гранатами и автоматными дисками, Гриднев с автоматом, который он не умеет ни держать, ни повесить, то и дело угрожая застрелить себя или спутников, Парторг, неся без ремня винтовку со штыком. Сзади — Майков в парадном кителе, как был, всё с той же повязкой на голове, одной рукой катит за верёвку станковый пулемёт, в другой несёт саблю. Вся сцена идёт тревожно, при перебегающих прожекторах.

Ванин

(курит трубку)

Без паники. Спокойно. Мощь несокрушима.

Начштаба! С нами вы по радио поддерживайте связь.

Майков

Ложись!!

Он, Гриднев и Парторг стремительно приникают к полу. Ванин невозмутимо курит стоя. Из-под ковра с шипеньем вырывается кверху и рассыпается огненная шутиха.

Ванин

Ну что? Ну что? Ну, адская машина.

Ещё не взорвалась.

Вce трое поднимаются. В дальнейшем Гриднев и Парторг ступают с большой осторожностью. Майков обнажает саблю и размахивает ею.

Майков

Ах, сабелька! Парторг!

Рубить их по-будённовски! Возьмёте?

(Привязывает саблю к поясу Парторга.)

Володенька, отчаянный! Ну, на хоть пулемётик!

(Суёт Гридневу в руку верёвку от пулемётного катка.)

Гриднев

(отталкивает)

Да что с ним делать? Обращаться я… не знаю.

Майков

Ну, дам максимку, хошь? Патрончиков штук триста!

Ванин

Спокойно, старший лейтенант. Как нас учил Чапаев?

В такой момент — где место коммуниста?

Парторг

Довольно демагогии! Мы — руководство!

Наша жизнь нужна народу!

Ванин

А я что говорю? Я говорю: в машину! ходу!

Направляются к выходу. Майков, распахнув руки, преграждает им путь.

Майков

Но вы заблудитесь! Но для спасенья жизни

Возьмите карту хоть!

Гриднев

(отталкивая)

Я не могу по карте!

Майков

Чему ж учили вас?!

Гриднев

Основам ленинизма.

Шпионологии. Исторьи партии…

(Неудачным движением задевает вторую скрытую ракету.)

Шипенье, вспышка.

Майков

Ай-я-я-яй, какое упущенье!

Но как я рад, что ты выдерживаешь первое крещенье!

Ванин

Парторг, без паники. Кого оставим мы для укрепленья

Партийной власти здесь?

Майков

Вернётесь вы — похороните наши трупы!

Ванин

Без паники. Я открываю заседание партгруппы.

(Взлезает на стул, одну ногу выставляет на зеркало и облокачивается о колено.)

Гриднев и Парторг окружают Ванина. Майков отходит в сторону.

Товарищи! Один вопрос: из нас троих кого,

Хотя бы одного,

Оставим мы в дивизионе как партийную прослойку?

Я предлагаю Гриднева.

Все взоры на Гриднева.

Гриднев

(с живостью)

Товарищ замполит! Поскольку…

(Роется в карманах.)

Вот справка медицинская… Моё здоровье слабо…

Ванин

Тогда кого?

Гриднев

Парторг, пожалуйста!

Парторг

Ху-гу!

Я лично тоже не могу.

Есть предложенье — Лихарёв.

Ванин

Но где он?

Майков

Где-то с бабой.

Парторг

Тогда… Тогда — начальник штаба!

Гриднев

(с неловким движением автомата)