Еще стакан за наше предприятье.

Нас могут услыхать!

Не бойтесь, граф!

Нам Марьон не может изменить…

Она мне предана душой и телом;

Здесь менее опасности, чем дома,

Где, кажется, стена имеет уши;

Где каждый луч, что освещает нас,

Нам кажется шпионом кардинала.

Не бойтесь, граф.

      Но все же у нас есть тайна,

А женщина и тайна так же дружны,

Как масло и вода.

      Ну, хорошо.

По-вашему пусть будет, милый друг;

Подойди взглянуть, как там идет игра.

Вот, господа, условья договора;

Лишь подписей на нем недостает;

При этом также копия с союза,

Что заключили мы с Оливаресом[1].

Когда Бульон[2] получит эту весть,

С испанцами соединится он.

И под Париж придет немедля с ними.

Лишь явится — мы короля низложим,

Регентом вас провозгласим, а мы

Войдем в состав верховного совета.

Надеяться нам трудно на успех!

Мне страшно! Ришелье — стоглазый Аргус[3], —

Того гляди, откроет заговор,

И мы тогда пропали безвозвратно.

Погибель с ним, победа без него,

Скорей разить — одно спасенье наше…

Когда гонец отправится к Бульону,

Вы Ришелье должны отправить к предкам.

Нам завтра здесь опять собраться надо

В последний раз; вы, герцог, в это время

Найдете нам надежного гонца,

А я берусь подговорить убийцу,

Которого рука не задрожит.

Я в полночь буду с вами; до свиданья!

Удвойте куш!

Идет.

      Мне, право, жаль

Вас разорять… Ваш кошелек в чахотке.

От полноты его вы излечили,

Других врачей на помощь звать не стоит.

Он снова проиграл?

Еще удар?

Благодарю, и этого довольно;

Я все, что мог, сегодня проиграл

И отдал все; фортуна изменила,

Лишь честь да меч не могут изменить.

Не в моде честь и длинные плащи,

Они мешают быстро продвигаться.

Зато уж меч всегда в почете будет;

Об этом черт старается.

      С мечом

Дела поправить можно: Ришелье

Всегда готов платить большие деньги

За сталь, когда она в руках отважных.

Ах, Ришелье!

      Как только это имя

Произнесут при нем, он весь дрожит,

И лик его бледнеет и мрачится.

Давно я сам заметил эту странность

И разгадать хочу ее причину.

Друзья, еще налейте мне вина;

Еще вина — и время и богатство

Я б осушить хотел, как этот кубок!

Игре конец, пойдемте на гулянье!

Пойдемте, Мопра.

      Нет, я останусь здесь!

Ведь мы опять увидимся до ночи.

Ну, до свиданья!

      Я останусь с ним…

Ты проиграл и вовсе не горюешь?

О чем же горевать? И жизнь и деньги

Имеют крылья. Ведь когда-нибудь

Им надо ж улететь. Открой им клетки

И пожелай им доброго пути.

Ты для меня престранная загадка…

В бою твое чело сияет счастьем,

А в отдых ты и мрачен и уныл.

Поверь, Мопра, — от друга скрыться трудно

Тебя грызет глубокая печаль.

Откройся мне; ты помнишь, наши дни

Текли одной рекой, все те же звезды

В своем теченье отражая: вместе

Воспитывались мы; одни мечты

Пленяли нас в давно былые годы,

И вместе, на волшебных грезах детства,

Воздушные мы воздвигали замки.

Обоих нас судьба не обманула:

Я знатен стал, любимец короля,

А ты прослыл во Франции героем

И рыцарем без страха и упрека…

Скажи мне, друг, о чем же тосковать?

Откройся мне, свою поведай тайну…

Да, у меня в душе гнездится тайна;

Она меня преследует, как демон,

И всюду мне грозит и сердце давит.

Ты верный друг — я все тебе открою.

Когда, пылая злобой к кардиналу,

Я к брату короля вступил на службу

И вместе с ним участвовал в восстанье, —

Попался в плен и посажен в Бастилью…

Мне помнится, что герцог Орлеанский

Тогда прощенье вымолил для всех

Сообщников своих.

      Но от меня

Он отказался; вот как было дело:

Я королевским городом Фавьо,

Идя к нему навстречу, завладел

С толпою удальцов; я был тогда

Почти ребенок. Герцог при допросах

Сказал, что он про то не знал, не ведал,

Что без его и воли и согласья

Я поступил. За это кардинал

Меня изъял из общего прощенья.

Однако он тебя освободил?..

Да, но велел меня к себе позвать

И так сказал: «Ты изменил отчизне,

Но палачу тебя я не отдам;

И молодость твою и славный род

Я пощадить хочу; теперь война —

Иди на бой; взамен позорной плахи

Найди себе солдатскую могилу.

От короля я скрыл твою измену;

Ты, погибая, можешь о себе

Оставить незапятнанную память».

Вот милосердие, вот щедрость! Вместо плахи

Он выбрать дал меж пулей и ядром!

Ну что ж?

Ты знаешь, я сражался храбро;

За смертью гнался я, как никогда

За Дафною не гнался светлый бог.[4]

Я звал ее, искал ее повсюду,

Чтобы стяжать себе венок лавровый,

Но умереть не мог.

Несчастный друг!

Вернулись мы, увенчаны победой…

Когда меня увидел кардинал,

Он на меня взглянул, нахмуря брови,

И прошептал: «Ты спасся от меча,

Но топора тебе не миновать».

С тех пор я смерти жду! Ты знаешь все!

И ты молчишь и действовать не хочешь,

Когда змея судьбой твоей владеет?

Очнись от сна: твои друзья готовы!

Тирану месть; все нам сулит успех!

Король его не любит и боится

И будет рад из-под опеки выйти.

Вступи в наш заговор, отдайся нам,

И Францию спасешь, себя спасая…

Нет! Ришелье заговорен от смерти;

Его враги всегда кончают плахой…

Но, если он останется в живых,

Тебя казнят.

      Я лучше жертвой буду,

Чем палачом. Для Франции он нужен.

А без меня ей обойтись легко…

Что жизнь моя!

Но разве ты не любишь?

О нет — люблю!

      И Юлия прекрасна!

(В сторону.)

Он на краю своей могилы хочет

Сорвать цветок, который я лелею!

(Громко.)

Ты любишь?

      Да! Кто не глядел на небо

В волшебный час, когда сияют звезды,

Кто в сонме их одну себе не выбрал

Во имя той, которой сердце полно

И в нем блестит, как на небе звезда!

Ты говоришь, как говорят поэты.

Кто любит, тот поэт. Его мечты

Сродняются с поэзией, как листья

С весенним ветерком. Его душа

Живет всегда в Эдеме и внимает

Волшебным песням ангелов, как Ева

В земном раю. Ты знаешь, что нельзя

Об Юлии понятья дать словами —

Словами не опишешь совершенства…

Все к ней влечет; ее мечты так чисты,

Как волны, где купается Диана…

Так много в ней невинности святой.

Что даже страсть при ней дрожит и млеет

И, затаив палящее дыханье,

Не смеет ей открыться и молчит;

Так много в ней небесного огня,

Что ей могла б завидовать Психея…

Тебе смешна восторженность моя,

Но полюби и, если ты полюбишь

Так глубоко, как я, тогда не будешь

Смеяться над поэзией.

     Как демон,

Мою он ревность каждым словом будит.

За шпагою рука невольно рвется.

Я все сказал — мои ты знаешь тайны;

В своей груди их схорони навек.

Теперь пойдем рассеяться с друзьями;

Пойдем в таверну пить, играть, смеяться…

Забудем скорбь! Да здравствует веселье!

Граф де Мопра, я арестую вас —

Последуйте за мною к кардиналу!

Ты видишь, друг, мой смертный час настал;

Довольно тигр играл с своею жертвой…

Прости! Когда умру, скажи, что я

Жил без надежд и кончил жизнь без страха.

Прости!

     Прости! Надеюсь, навсегда!

Я всячески сулил тебе погибель —

Убийцей или жертвой Ришелье…

Тебя давно я ненавижу; в детстве

Ты был меня сильнее, в юных днях

Красивей и отважнее меня…

Теперь опять ты на моей дороге…

Я улыбался, слушая тебя, —

Я знал, что смерть летает над тобою…

Любовь и честолюбье! Звезды смелых,

Свои лучи храните для меня!..

С поддержкой короля я буду мужем

Прелестной Юлии, с поддержкой короля

В министры попаду я, а потом…

(Глядит задумчиво на пергамент.)

С поддержкою Бульона и испанца

Мы слабого Людовика низложим,

И кардинал помехой мне не будет.