ЛУИС ВИРТ
УРБАНИЗМ КАК ОБРАЗ ЖИЗНИ
Перевод с английского — Владимир Николаев
ISBN 978-5-906264-58-9
© Институт медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка», 2016
© 1940, 1956 by The University of Chicago. All rights reserved
Точно так же, как образование оседлых поселений в средиземноморском бассейне кочевыми прежде народами отметило зарождение западной цивилизации, лучшим свидетельством зарождения всего отчетливо современного в нашей цивилизации стал рост больших городов. Еще нигде человечество не отрывалось так далеко от органической природы, как в тех жизненных условиях, которые свойственны крупным городам. Современный мир уже не состоит из небольших обособленных человеческих групп, рассеянных по обширной территории, как Самнер описывал примитивное общество[1]. Отличительная особенность образа жизни человека в современную эпоху состоит в том, что люди сосредоточиваются в огромные агломерации, вокруг которых группируются центры меньшего размера и из которых концентрическими волнами расходятся идеи и практики, которые мы называем цивилизацией.
Степень, в которой современный мир можно назвать «городским», нельзя полно и точно измерить процентной долей населения, живущего в городах. Влияние, которое города оказывают на социальную жизнь человека, не сводится к проценту городского населения, потому что город все больше становится не просто местом, где современный человек живет и работает, но и центром, где зарождается и откуда контролируется экономическая, политическая и культурная жизнь, вовлекающим в свою орбиту самые отдаленные части света и соединяющим в единый космос разные территории, народы и виды деятельности.
Рост городов и урбанизация мира — один из наиболее впечатляющих фактов современной эпохи. Хотя невозможно точно установить, какая часть мирового народонаселения, насчитывающего по приблизительным оценкам около 1,8 миллиарда человек, проживает в городах, но в странах, где проводится различие между городскими и сельскими регионами, городское население составляет 69,2%[2]. Более того, учитывая, что население мира распределено очень неравномерно, а рост городов в некоторых странах, лишь недавно затронутых индустриализацией, находится еще на начальной стадии, эта средняя оценка преуменьшает степень концентрации городского населения в тех странах, где влияние промышленной революции было сильнее и возникло раньше. Этот переход от сельского общества к преимущественно городскому в таких индустриализованных регионах, как США и Япония, произошедший на памяти одного поколения, сопровождался глубокими изменениями буквально во всех аспектах общественной жизни. Именно эти изменения и последствия, которые они за собой повлекли, привлекают внимание социолога к различиям между сельским и городским образом жизни. Изучение этой темы — необходимое предварительное условие нашей попытки понять и, возможно, разрешить некоторые из ключевых проблем современной общественной жизни, поскольку оно может дать нам наиболее ясное понимание изменений, происходящих в настоящее время в человеческой природе и социальном порядке[3].
Поскольку город возникает в результате постепенного роста, а не одномоментного творения, не приходится удивляться, что влияние, которое он оказывает на наш образ жизни, не может полностью уничтожить ранее господствовавшие формы человеческой ассоциации. Следовательно, наша социальная жизнь в большей или меньшей степени несет на себе отпечаток более ранней сельской общины, типичными формами поселения которой были крестьянский двор, поместье и деревня. Это историческое влияние усиливается тем обстоятельством, что население города в большой степени пополняется из сельской местности, где сохраняется образ жизни, напоминающий эту раннюю форму существования. А потому нет оснований ожидать резкого и скачкообразного перехода между городским и сельским типами личности. Город и сельскую местность можно рассматривать как два полюса, между которыми располагаются все человеческие поселения. Рассматривая городское промышленное общество и сельскую общину как идеальные типы сообществ, мы можем получить перспективу для анализа основных моделей человеческого общежития, существующих в современной цивилизации.
Несмотря на то первостепенное значение, которое имеет для нашей цивилизации город, наши познания о природе урбанизма и процессе урбанизации очень ограничены. Предпринималось множество попыток выделить отличительные черты городской жизни. Географы, историки, экономисты и политологи давали разные определения города, каждый — с точки зрения соответствующей дисциплины. Мы никоим образом не намереваемся отменить все эти определения, однако, сформулировав социологический подход к городу, мы сможем, помимо прочего, привлечь внимание к взаимосвязям между ними, выведя на передний план специфические характеристики города как особой формы человеческого общежития. Социологически значимое определение города пытается выделить в урбанизме те элементы, которые отличают его как особый способ групповой жизни людей.
Очевидно, что если мы назовем некое сообщество городским только на основании его размера, такое определение будет произвольным. Трудно отстаивать принятое сейчас в переписях определение, согласно которому сообщества с населением 2,5 тысячи и более человек считаются городскими, а все прочие — сельскими. В этом смысле ничего не изменится, если принять в качестве критерия численность населения 4 тысячи, 8 тысяч, 10 тысяч, 25 тысяч или 100 тысяч человек, поскольку, хотя в последнем случае (в отличие от случаев сообществ меньшего размера) у нас и возникло бы ощущение, что мы практически имеем дело с городской агломерацией, ни одно определение урбанизма не может считаться удовлетворительным, пока численность рассматривается как единственный критерий. Более того, не составит труда показать, что населенные пункты, по численности населения не достигающие этой произвольно установленной планки, но находящиеся в радиусе влияния метрополисных центров, могут претендовать на звание городов в большей степени, чем более крупные поселения, ведущие более обособленное существование в преимущественно сельской местности. Наконец, необходимо признать, что на классификацию, принятую в переписях, излишне влияет статистическая точка зрения, согласно которой город — всегда понятие административное и решающую роль в определении пределов города играют юридические границы. Нигде это не проявляется так явно, как на перифериях крупных метрополисных центров, где скопления населения образуются поверх произвольных административных границ города, округа, штата и государства.
До тех пор пока мы будем отождествлять урбанизм с физическим существом города, считая, что он имеет жесткие пространственные пределы и что все свойства, присущие городу, внезапно исчезают сразу за некоей произвольно установленной границей, мы едва ли придем к сколько-нибудь адекватной концепции урбанизма как образа жизни. Технический прогресс транспорта и коммуникаций, фактически ознаменовавший новую эру человеческой истории, усилил доминирующую роль городов в нашей цивилизации и распространил городской образ жизни далеко за пределы города как такового. Главенствующее положение города, особенно крупного города, можно рассматривать как следствие концентрации в городах промышленных, коммерческих, финансовых и административных учреждений и предприятий, транспортных путей и линий коммуникации, а также культурной и развлекательной инфраструктуры — прессы, радиостанций, театров, библиотек, музеев, концертных залов, опер, больниц, университетов, исследовательских и издательских центров, профессиональных организаций, религиозных и социальных учреждений. Если бы не привлекательность города и не то влияние, которое он оказывает на сельское население посредством всех этих учреждений, различия между сельским и городским образами жизни были бы еще более глубокими. Урбанизация означает уже не просто процесс, в ходе которого люди стягиваются в место, называемое городом, и встраиваются в его систему жизни. Она указывает также на кумулятивное заострение характеристик, отличающих образ жизни, связанный с ростом городов, и, наконец, на те изменения в направлении так называемого городского образа жизни, которые проявляются у людей везде, где они попадают под влияние города — влияние, обусловленное могуществом его учреждений и личностей, действующих посредством коммуникаций и транспортного сообщения.
Несовершенства такого критерия урбанизма, как число жителей, по большей части свойственны и критерию плотности населения. Возьмем ли мы за показатель городского поселения плотность населения 10 тысяч человек на квадратную милю, как предлагает Марк Джефферсон[4], или 1000 человек на квадратную милю, как предпочитает делать Уилкокс[5], ясно, что до тех пор, пока мы не свяжем плотность со значимыми социальными характеристиками, она будет служить лишь произвольным основанием для отличения городских сообществ от сельских. Поскольку в наших переписях учитывается не дневное, а ночное население района, место наиболее оживленной городской жизни — городской центр, — как правило, показывает низкую плотность населения, а промышленные и коммерческие зоны города, где сосредоточены наиболее характерные для городского общества виды экономической деятельности, вряд ли хоть где-нибудь окажутся действительно «городскими», если буквально считать плотность населения признаком урбанизма. Тем не менее в нашем определении города мы не можем не учитывать тот факт, что городское сообщество отличается большой численностью и относительно высокой плотностью населения. Однако эти критерии нужно рассматривать в том общем культурном контексте, в котором возникает и существует город. С социологической точки зрения они имеют значение лишь постольку, поскольку обусловливают те или иные явления социальной жизни.
Это критическое замечание справедливо и в отношении таких критериев, как род занятий жителей поселения, наличие в нем определенной материально-технической базы, институтов и форм политической организации. Вопрос не в том, обнаруживают ли города в нашей или других цивилизациях эти отличительные черты, а в том, насколько эти черты способствуют формированию общественной жизни в ее специфической городской форме. Кроме того, формулируя плодотворное определение, мы не можем позволить себе пренебречь огромными различиями между городами. Посредством типологии городов, основанной на их размере, местоположении, возрасте и функциях, которую мы предложили в отчете, представленном недавно в Национальную комиссию по ресурсам[6], мы сочли полезным упорядочить и классифицировать городские сообщества, которые варьируются в диапазоне от маленьких городков, борющихся за выживание, до процветающих мировых метрополисов, от обособленных центров торговли, расположенных в глубине сельскохозяйственных регионов, до процветающих мировых портов, коммерческих и промышленных агломераций. Подобные различия представляются нам исключительно важными, поскольку все эти «города» сильно разнятся по своим социальным характеристикам и своему влиянию.
В рабочем определении урбанизма должны не только быть учтены существенные черты, присущие всем городам (по крайней мере, в нашей культуре), но и содержаться возможность для изучения различий между ними. Промышленный город в социальном отношении значительно отличается от торгового, шахтерского, рыболовецкого, курортного, университетского или столичного. Город с одной отраслью промышленности обнаруживает иные наборы социальных характеристик, чем многоотраслевой город; так же точно город, в котором сбалансированы разные отрасли промышленности, будет отличаться от города, в котором такое равновесие отсутствует, пригород — от города-спутника, спальный пригород — от промышленного, город, включенный в метрополисный регион, — от города, находящегося вне такового, старый город — от нового, южный город — от новоанглийского, город Среднего Запада — от города, расположенного на Тихоокеанском побережье, растущий и развивающийся город — от стагнирующего и от умирающего.